Этюд в золотистых тонах - Страница 2

— О-о, Бад! — простонала в восторге Сандра. — Ты — чудо! Я уже даже не жалею, что слушала всю эту галиматью.

Она с треском разорвала упаковку и вытащила на Божий свет колготки, тарахтя при этом без умолку:

— Спас, просто спас. Мне же сейчас идти к Смитти, докладывать об этой идиотской пресс-конференции. Хороша б я была в драных колготках! Что бы он подумал?

— Что ты вместо пресс-конференции залетела на дефиле Теда Димаджо и прошлась по подиуму. Я слышал, все его манекенщицы щеголяли на показе в рваных колготках.

— Слышал или видел? — подозрительно спросила Сандра.

— Слушать там, кроме улюлюканья и матюгов, особо нечего было.

— Значит, видел.

Бад многозначительно подмигнул и скосил глаза в сторону компьютера.

— Уже пишешь! — ахнула Сандра. — И как ты везде поспеваешь, не пойму. У тебя же совсем другое задание. А как ты узнал?

Тед Димаджо имел репутацию самого скандального модельера андеграунда. Его супероткровенные модели снискали ему прозвище «Анфан тэрибль Высокой моды», которую применительно к Димаджо респектабельные газеты давно уже переименовали в «низкую». Демонстрации его коллекций никогда нигде не рекламировались, но тем не менее собирали полные подвалы в Сохо. Народ просто ломился туда, попасть на дефиле Теда Димаджо считалось большим шиком.

— Как ты узнал? — не отставала Сандра.

— Связи, Финч, связи.

— И меня с собой не взял, поросенок. Никогда тебе этого не прощу, так и знай!

— Ты еще слишком молода для подобных зрелищ, — изрек Бад. — Не хочу отбывать срок за растление нежных девиц. — Но, заметив, как надулись ее губы и пожелтели глаза, поспешно добавил: — Шутка! Тебя ж не было. В следующий раз непременно возьму.

— Обещаешь?

— Слово сэра Бада!

— А что там было, расскажи, что?

— Если верить Теду Димаджо, скоро дамы перестанут носить белье и будут щеголять по улицам в колготках со спущенными петлями и длинных платьях с вырезами ниже талии спереди и сзади. А ты чем порадуешь старика Бада?

Сандра махнула рукой.

— За такие задания надо приплачивать. «Сардинки», американский ответ на наших «Спайс Герлз».

— О-о-о! — простонал Бад. — Все ясно, можешь не продолжать. Дурная копия со скверного оригинала.

— Нет, ты послушай! Надо же мне кому-то поплакаться. Словарный запас скуден до неприличия: «Он такой душка!» — восемьдесят четыре раза за полчаса применительно к кому угодно, от Папы Римского до собственного менеджера; «Упс!» — шестьдесят два раза — выражает все, от изумления до возмущения; «Вы меня провоцируете!» — пятнадцать раз — произносится с трудом, иногда не с первого раза и по слогам. А в завершение интервью было строго-настрого велено передать со страниц газеты приветы мамочке, тетушке Эмми и собачке Санни, имена варьируются.

— Не пойму только, чего ты ожидала, — пожал плечами Бад. — Не слишком ли ты много требуешь от «Сардинок»? Их дело ротики разевать под фанеру.

— А мое — писать за них интервью?

— Именно. А что самое интересное, напишешь, и классно. Но не сегодня. Сегодня тебе это противопоказано, слишком много будет желчи. Вот завтра остынешь и выдашь конфетку. Отгадай с трех раз, что ты делаешь сегодня вечером?

— Дымлюсь, как вулкан Кракатау.

— Ответ неудовлетворительный.

— Оттягиваюсь у Тейта перед картинами Тернера. Магическая терапия.

— Годится как первая часть программы. Ну напряги мозги!

— Совершаю налет на отель «Сардинок» и лопаю их всех на ужин.

— Каннибалка, — ухмыльнулся Бад и, выдержав паузу, объявил: — Ты идешь со мной в «Трэмп».

— Уау!!!

— А следовало сказать: «Упс!»

Бад еле успел увернуться от просвистевшего над ухом дырокола.

Дансинг-клуб «Трэмп» — одно из «горячих» местечек Лондона. Излюбленное место лондонской богемы, куда слетаются самые экзотические бабочки, которых только можно вообразить. И пускают сюда далеко не всех.

Лучшей визитной карточкой служит лицо, узнаваемое по обложкам модных журналов. Среди завсегдатаев рок-звезды, киношники со всего мира, художники, авангардные модельеры и их модели в умопомрачительных туалетах, которые смотрятся особенно эффектно в интерьере «Трэмпа», изысканно стилизованного, в соответствии с названием клуба, под бродяжий притон.

У дверей заведения вечно толкутся папарацци, вооруженные микрофонами, камерами и парой-тройкой каверзных вопросов. Достаточно просто появиться здесь, чтобы привлечь к себе внимание «желтой» прессы.

Обычно к одиннадцати часам в клубе яблоку уже негде упасть. Два внушительных цербера в дверях стоят насмерть. Исключение они, наверное, сделали бы только для звезд ранга Мадонны или Александра Маккуина. Но для Бада заветный Сезам был всегда открыт. В свое время его публикации помогли начинающему заведению раскрутиться, а кроме того Бад привел ди-джея Мекки-Ножа, который в отличие от брехтовского героя с законом в конфликт не вступал и самозабвенно лупил палочками в затрапезной рок-группе.

Поразительные познания в музыке и безошибочное чутье на вкусы публики быстро снискали ему славу местной достопримечательности. Без Мекки-Ножа «Трэмп» не состоялся бы. Сверкая белоснежной сатанинской улыбкой, он восседал за пультом в потертой жилетке, надетой прямо на голое тело, и видавшем виды галстуке, болтавшемся на черной лоснящейся груди, в когда-то желтой шляпе на черных курчавых волосах. Власть его над людьми была абсолютной. Он манипулировал ими, как жонглер мячиками в цирке. Мог обрушить их в пучину рейва и заставить дергаться, как марионеток; обмотать, как мух, паутиной блюза; встряхнуть огненным рок-н-роллом, а потом заставить умирать от желания под чувственные звуки танго. Он мог все.